Я до рвоты ребята

25 июля 1980 года скончался Владимир Семенович Высоцкий.

Позволю себе несколько слов о том, что такое Высоцкий для меня. Честно скажу: то, что он был некрещен, – это моя личная боль. Я не могу помянуть его на литургии как христианина. Но он был для меня детоводителем ко Христу. Я иногда говорю: родители меня научили говорить, а думать научил меня Высоцкий. В первый раз, когда я услышал его песни, а это, кажется, 7-й класс средней школы, тогда еще за 2.50 продавались пластинки «На концертах Владимира Высоцкого».

Помню, как сейчас: купила мне мама 6-ю пластинку этой серии, а за несколько дней до этого мы купили проигрыватель – предмет моих долгих мечтаний. Так вот, когда я впервые внимательно, осознанно слушал Высоцкого, у меня было совершенно реальное ощущение, что Высоцкий поет лично для меня, и что никто никогда еще ТАК со мной не разговаривал. Так его искусство вошло в мою жизнь и, я думаю, осталось в ней навсегда.

Сейчас очень много пишут о его болезнях и пороках, любовных связях, всевозможных скандалах, с ним связанных, находятся какие-то «друзья», которые знают о Высоцком, чего не знает никто больше. Все это пережевывается, тиражируется во всевозможных желтых изданиях. Короче говоря, пытаются сделать из него очередной «глянец», состоящий из интрижек, скандалов и т.п.

Почему, спрашивается, у артиста выпячивается на первый план эта сторона жизни? Потому что разучились слушать, разучились размышлять над тем, что артист пытался донести до нас, что он сам считал главным в своей жизни. А самым главным в жизни Высоцкого, он сам об этом неоднократно говорил, были стихи. И стихи эти были гениальные, поразительные по своей глубине, ясности, трагичности. Высоцкий ведь не писал песни, он их по-настоящему рожал, рожал в муках по ночам, рожал их каждый раз, когда выходил на сцену и каждый раз в муках. А мучиться не для себя, ради Правды, ради тех, кого даже не знаешь, – не просто искусство, а христианский подвиг. Особенно трагично, что подвиг этот совершался БЕЗ Христа, наедине с собой, со своей болезнью.

«Даже если сулят золотую парчу,

Или порчу грозят напустить – не хочу.

На ослабленном нерве я не зазвучу,

Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!».

Как бы хорошо нам звучать на неслабеющем нерве, в полную силу и полный звук, жить ради того, ради чего не жаль умереть. Высоцкий сумел воплотить в себе главное качество, которое только может быть у нехристианина – быть честным вопреки всему. И в этом он пример и для нас – христиан.

Я не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не услышал Высоцкого, но могу точно сказать, что она сложилась бы иначе.

Удивительная человеческая честность, творческая скромность и искренняя, до самозабвения, любовь к правде, которая, увы, не переросла в любовь к Истине. Не захотел, не успел… я не знаю. Загубил сам себя. Да, конечно. Пил, кололся… еще как. Но удивительно, потрясающе, как он при этом остался человеком, как удержался от того, чтобы покривить душой, как не переставал творить. Высоцкий был убит своим пороком, но каждый, кто слышал его песни, видит, что он не был им до конца побежден. В нем и высота человеческого духа, и глубина падения, и вера в добро, и гордыня. Он одновременно показывает нам, как надо и как нельзя. Многому учит и от многого предостерегает. И все это – Высоцкий. И я искренне рад, что успел пожить с ним в одно время.

«Добра!» – так он подписывал свои фотографии поклонникам.